Предлагаем вашему вниманию доклад инокини Ангелины (Косаревой), насельницы Свято-Варсонофьевского женского монастыря, Краснослободской епархии прозвучавший в ходе работы регионального этапа Кирилло-Мефодиевских образовательных чтений «СВЯТОСТЬ СЛУЖЕНИЯ ОТЕЧЕСТВУ», посвященных 800-летию св. благоверного великого князя Александра Невского).
***
«Я жажду благодарить, благодарить каждую минуту за все, что мне дал Господь. Я жажду принести Ему мою ничтожную благодарность, служа Ему и Его страждущим детям… Ни одной минуты я не думаю, что совершаю подвиг, это радость, я не вижу и не чувствую скорбей по безмерной милости Божией».
В.К. Елизавета Федоровна — Императору Николаю II, 18 апреля 1909
Служение как понятие.
Служение (ст. слав. – общинная служба) – это тип отношения человека к своей деятельности, при котором он ощущает себя ответственным и обязанным добросовестно и высоко продуктивно выполнять любую взятую на себя работу. И это независимо от того, каково руководство, каковы условия. Служение – это бескорыстие общественно ценных мотивов. [Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога).— Екатеринбург. В.С. Безрукова. 2000].
Служение (греч. diakonia, лат. ministerium — служба) — служение Богу в Иисусе Христе, осуществляемое церковью и отдельными людьми благодаря силе Святого Духа. [Вестминстерский словарь теологических терминов. — М.: «Республика». Мак-Ким Дональд К.. 2004].
О служении в Священном писании Библейская энциклопедия Брокгауза сообщает следующее:
«В Новом Завете встречаются шесть понятий и родственных им выражений, наполненных единым богословским содержанием, которые характеризуют жизнь христианина как «служение Богу». Одно из них слово диаконейн первоначально означало «прислуживать за столом», «обеспечивать всем необходимым» (Лк. 10:40; Лк. 12:37; Ин. 12:2; Деян. 6:2). Если в Древней Греции этим словом обозначалась черновая, не достойная свободного человека работа, то в Новом Завете слово диаконейн употребляется по отношению к спасительной миссии Иисуса Христа (Мк. 10 и парал.), обретая тем самым свое главное значение: «христианское служение».
Исходя из выше сказанного, понятно, что служение, как ревностное исполнение своей деятельности, — долг каждого гражданина и патриота. А вот служение, как подвиг самоотвержения, в его главном значении – служения Богу и ближним, удел немногих христиан. Одной из таких диаконисс Господних была прмц. Елисавета Фёдоровна Романова. Достоин восхищения тот факт, что, родившись в лютеранской семье, эта принцесса Гессен-Дармштадская всей душой полюбила Русскую землю и не только приняла православную веру, но и с радостью служила «страждущим детям» Господним до самой мученической кончины.
Гессенсская принцесса Элла.
Вторая дочь в семье герцога Гессен-Дармштадского Людвига и дочери английской королевы Алисы появилась на свет 31 октября 1864 года. Нарекли новорожденную Елизаветой Александрой Луизой Алисой. Для близких людей — просто Эллой.
Воспитывалась Элла вместе с тремя сестрами и двумя братьями во дворце, в строгом «викторианском духе» с его незыблемыми постулатами – простотой быта, физическим трудом и четким распорядком дня. «Важно принцам и принцессам знать, — писала их мать герцогиня Алиса королеве Виктории, — что они ничем не лучше других людей, хотя и стоят выше их, и что это положение налагает на них двойную обязанность: жить для других и подавать им пример быть добрыми и скромными, и я надеюсь, что мои дети вырастут такими». Глубоко верующая лютеранка, Алиса каждую субботу брала своих дочерей в городскую больницу, где они навещали страдальцев и раздавали самодельные подарки. Помощь ближнему, как долг христианского милосердия, в семье считался святой обязанностью и эту обязанность Элла пронесёт с честью через всю жизнь.
Жизнерадостный и, в то же время, рассудительный характер отличал малышку Эллу. Она унаследовала от матери много ценнейших качеств – трудолюбие, великодушие, общительность, любовь ко всему прекрасному. Но главное — отзывчивость и сострадание. Когда Элле было 14 лет, от дифтерии умерла её мать великая герцогиня Алиса, с тех пор венценосная бабушка, королева Виктория взяла воспитание внуков под свой контроль.
К совершеннолетию Елизавета приобрела блестящее образование. Её красота и манеры были известны далеко за пределами Европы. «Она очаровывала своей красотой, подчёркнутой прелестным туалетом, – восхищалась фрейлина императрицы Дарья Тютчева. – Что ещё сильнее воздействует, чем её красота, это очарование скромности, простоты, которое от неё исходит, её задумчивый вид и чарующий взгляд…» Среди тех, кто добивался её руки, был и наследник германского престола кронпринц Вильгельм. Но сердце Эллы было отдано русскому, пятому сыну императора Александра II, Сергею.
Белые лилии – любимые цветы Эллы. Ими был украшен императорский поезд, который привёз невесту Сергея Александровича, брата Государя, в столицу. И сама невеста, как благородный и благоухающий цветок лилии, – «очарование скромности и простоты», символ благовещения Пресвятой Богородицы, — не только украсила собой великокняжеский букет, но и привнесла особый аромат самоотверженности в служении семье, ближним, России. И это было признано всеми. О неподражаемой гармонии в облике Эллы так писала Мария Румынская: «В том, как она одевалась, сквозил особый талант; хотя, конечно же, ей – с её ростом, стройностью, невероятным изяществом – шло всё, и ни одна румяная роза не могла соперничать с цветом её лица. Она напоминала лилию, так совершенна была её чистота».
Пять лет, проведенных в России, оказали на Елизавету большое влияние. Она приняла и полюбила русские традиции и простой народ, открыла для себя красоту православной веры, к которой была присоединена 13 апреля 1891 года. И это решение было нелегким. Европейские родственники и собственный отец, резко не одобряли перемену веры. В письме отцу Элла писала, оправдываясь: «…Но, когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергей, я чувствовала себя очень отставшей от него, и, чем больше я узнавала его Церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу. Это чувство трудно описать…».
Великая княгиня.
Выбор чистой души был сделан. И теперь, уже ничто не разделяло любящих супругов. С радостью Элла, в крещении Елисавета, разделила с Сергеем Александровичем обязанности на службе Отечеству. Москва встретила генерал-губернатора комплексом нерешённых проблем. И здесь важна была не только преданность долгу и крепкая рука Сергея, но и красота, обходительность и чуткость его супруги в делах милосердия. «На стол жены сыпались целые капиталы, — сообщал Сергей Александрович в письме брату после первого благотворительного базара в Москве, — но купцы умоляли, чтобы жена сама им передавала бы вещи, ими купленные».
Шесть лепестков белой лилии — шесть известных способов милостыни: накормить алчущих, напоить жаждущих, принять странников, одеть нагих, посещать больных и находящихся в темнице. Все, каждое из этих видов служений, под чутким надзором Сергея Александровича и его жены выполнялось в Москве, а после гибели Великого князя, их взяла на себя Елисавета Фёдоровна.
Одним из основных инструментов благотворительной работы, проводимой Великой княгиней, было Елизаветинское благотворительное общество, основанное в январе 1892 года. Главной функцией общества было учреждение и содержание яслей и приютов для призрения младенцев. Но деятельность общества этим не ограничивалась – впоследствии были созданы временные убежища и уездные учреждения по всей губернии и в Петербурге и в других городах России, которые занимались раздачей нуждающимся продуктов и вещей, оказывали денежную помощь на строительство и ремонт домов, содержание хозяйства.
В результате этой работы Елизаветинское общество превратилось в разветвленную структуру, осуществлявшую широкомасштабную благотворительную деятельность. Было создано более 220 елизаветинских столичных комитетов, во главе которых стали отцы благочинные православных Церквей. Руководил работой общества Совет. Согласно уставу общества, Совет и комитеты должны были ориентироваться на свои капиталы, полученные от членских взносов жертвователей, театральных представлений, концертов и лотерей. На полученные средства, возраставшие год от года, создавались Елизаветинские ясли и приюты, функционировала женская гимназия для сирот убитых воинов Русско-турецкой войны, действовали Елизаветинские вакансии, где воспитанницы могли обучиться ремеслу. На вакансиях к 1913 году состояло ежедневно в среднем 117 детей.
Интересным начинанием стали Елизаветинские очаги — учреждения, сходные с яслями, которые также брали детей на дневное содержание. Отличие было в контингенте – это были дети «интеллигентных тружеников и тружениц». Дети из беднейших семей принимались бесплатно, прочие же за плату не больше трех рублей в месяц с одного ребенка. Дети занимались музыкой, пением, танцами, рисованием, лепкой, выжиганием по дереву и другими видами творчества.
По данным отчета за 1913 год, в Елизаветинских учреждениях, в приютах, яслях и очагах, призревалось ежедневно в среднем более 600 детей, полным суточным содержанием пользовались 350 детей. Школьное обучение получали 116 мальчиков и девочек. А за 25 лет работы общество приняло участие в судьбе свыше 9 тысяч детей.
Деятельность общества распространялась на арестантские помещения при полицейских домах Москвы. Здесь попечители устраивали внутреннее убранство приемных покоев, следили за содержанием их в исправном состоянии, размещали больных соответственно их званию, полу и возрасту, следили за качеством питания, обеспечивали нуждающихся одеждой, бельем, обувью, нравственно поддерживали больных, пеклись о скорейшем разрешении их участи. Это было не так трудно сделать, поскольку все дела Министерства внутренних дел проходили через генерал-губернатора Москвы – Великого князя Сергея Александровича.
Примечательно, что эта работа стала уникальным начинанием по оказанию первичной медико-санитарной помощи в России. Здесь зародилась служба скорой помощи и тюремная медицина. До этого времени пострадавших в результате несчастных случаев подбирали полицейские и пожарные, иногда — извозчики. Больных привозили в приемные покои при полицейских домах. Ни о каком медосмотре на месте происшествия речи не шло; более того, люди с тяжелыми травмами часто ждали помощи в течение нескольких часов. Только благодаря стараниям Елизаветинского общества при полицейских покоях появился дежурный врач.
Обширную деятельность развернула в Москве Иверская община сестёр милосердия, основанная в 1894 году под председательством Сергея Александровича и Елисаветы Фёдоровны. Задача общины состояла в обеспечении сестрами милосердия московских военных госпиталей и санитарных отрядов, а также в создании курсов по подготовке запасных сестер Красного Креста военного времени. Эта работа с успехом развивалась, и оказалась особенно необходимой в период Русско-японской и Первой мировой войн. Но главным детищем великой княгини стала не эта община, а другая, ставшая обителью милосердия, на одной из тихих улочек Замоскворечья.
Преподобномученица.
« О, какое жестокое время для нашей дорогой родины,
какая повсюду ужасная скорбь!
Если бы давно были приняты энергичные меры,
может быть, меньше было бы пролито крови.
А теперь это неизбежно».
Письмо прмц Елисаветы к вдовствующей императрице. 1905г.
4 февраля 1905 года разделило жизнь Елисаветы на «до» и «после». Гибель любимого супруга многое изменило в привычном укладе: положение при дворе, материальное содержание, возможность воспитывать племянников. Не изменилось только самое главное: служение, как дело жизни. Только глубже и самоотверженнее, в память о дорогом Сергее, стало всё, чем занималась Елисавета Фёдоровна. В её ведении, по прежнему, состояло не менее 132 организаций. В 40 из них она была учредительницей. Некоторые из этих организаций работали в масштабе всей России. И всё же, истинно приверженная православию её душа стремилась к чему-то большему, к сугубому служению Богу и ближним и это стремление вылилось в основание Марфо-Мариинской обители.
Со свойственной энергией и утонченным вкусом, в организуемой обители Елисавета Фёдоровна делала всё по-новому для России, хотя в Европе подобные обители диаконис существовали. С работой одной из таких обителей маленькая принцесса Элла познакомилась в родном Дармштадте. В России деятельным служением Богу и ближним в то время занимались Спасо-Бородинский монастырь в Подмосковье и Свято-Богородицкий Леснинский монастырь в Седлецкой губернии. В Москве Марфо-Мариинская обитель лишь дополнила ту работу, которую многие годы вела её основательница. Уже к 1914-му году, через 6 лет после основания, в обители подвизалось 97 сестёр. Они несли послушание в больнице при обители, в аптеке, амбулатории, приюте для девочек, воскресной школе и посещали нуждающихся на дому. Работала столовая для неимущих и многодетных семей, дом для чахоточных женщин. Вся эта трудная и ежедневная работа была очень нужна людям и настоящий масштаб её трудно переоценить.
В 1916 году отмечался четвертьвековой юбилей перехода в православие Великой княгини. В эти дни она писала императору: «Все сливается в глубочайшей благодарности Богу, нашей Церкви и тем благородным примерам, которые я могла видеть в истинно православных людях. И я чувствую себя настолько ничтожной и недостойной безграничной любви Божией и той любви, которая меня окружала в России, – даже минуты скорби были освещены таким утешением свыше, а мелкие недоразумения, естественные для людей, с такой любовью сглаживались, что я могу сказать одно: «Слава Богу за все, за все».
Меньше, чем через два года её не станет. Всем нам хорошо известные события, всколыхнувшие Россию, не могли не затронуть её, Великую княгиню и принцессу Гессенскую. И никакие заслуги, ни годы самоотверженного служения стране, ставшей для неё Отечеством, не могли этот приговор отменить. У Господа свои законы, и теперь имя преподобномученицы Елисаветы известно всем, её служение дало обильные плоды и практически все начинания возобновлены в современных реалиях. Марфо-Мариинская обитель милосердия, как оплот служения Богу и ближним, всегда открыта для страждущих. Там, в правом пределе Покровского храма, возле раки с частицей святых мощей её основательницы, преподобномученицы Елисаветы, всегда стоят белые лилии.